Нюта Федермессер: «Всем нам очень не хватает любви…»

Автор проекта ОНФ “Регион Заботы”, учредитель фонда помощи хосписам “Вера” Нюта Федермессер приехала в таганрогский психоневрологический интернат. Я встретилась с Нютой, чтобы поговорить о том, нужна ли милосердию публичность, и почему донская земля не отпускает известную российскую гуманистку.

Пиар или движение сердца?

— Недавно в медиапространстве грянул скандал. Писатель Александр Цыпкин в своем Instagram-аккаунте рассказал о визите в хоспис, где прочел несколько своих рассказов. Это раскололо подписчиков писателя на два лагеря: тех, кто восхитился его поступком, и тех, кто осудил за пиар на такой сложной теме. По-вашему, нужно ли рассказывать о благотворительности или, как говорится, “милосердие любит тишину”?

— Критиковать всегда легче, чем делать конкретные дела. Удивительно, но, как правило, самыми “компетентными” и “знающими” являются так называемые “диванные критики”, пользователи соцсетей, считающие себя вправе решать судьбу Отечества. Высказывания подобных людей – это способ оправдать собственное безделье. Есть две категории людей: одни делают дело, а другие при этом сидят и едят попкорн. И критикуя кого-то, вторые доказывают самим себе, что чего-то стоят. Это самый простой способ ничего не делать и оправдывать проблемы, возникающие в жизни. Но всегда есть и будут те, кто всеми мыслимыми и немыслимыми способами борется с несправедливостью.

Александр Цыпкин, как и многие другие, волонтер фонда «Вера». У нас тысячи волонтеров, и среди них популярные люди, такие, как Татьяна Друбич, Ингеборга Дапкунайте, как тот же Александр Цыпкин. Их пример может стать показательным для многих, кто хотел бы, но пока не решался прийти помогать в хоспис. Благодаря им люди узнают, что приходить в хосписы можно не только за тем, чтобы ухаживать за тяжелобольными, но и просто почитать книгу, душевно пообщаться.

— Зачем здоровые люди приходят к безнадежным больным?

— Всем нам очень не хватает любви, радости, ощущения, что мы хорошие. И когда мы идем в хоспис вроде бы отдавать, то на самом деле получаем взамен намного больше. Знаете, все великое на словах звучит довольно пафосно, но это и правда так. Я хорошо помню первый приход Саши Цыпкина в хоспис: как он смущался, испытывал вполне понятный человеческий страх. Потом он приходил еще несколько раз и, в итоге, написал рассказ, в основу которого легли его эмоции от посещений хосписа. Вот об этом и надо говорить – просто, ненавязчиво, тогда у людей будет уходить страх перед хосписом, а, значит, перед собственной немощью. Умирающие люди – это, прежде всего, люди живые, и им нужно все то же, что и нам с вами.

— Получается, эта история не про быстрый пиар?

— Нет, конечно. Вы представляете, что значит для артиста благодарность такого особенного зрителя, который, скорее всего, понимает, что смотрит свой последний спектакль.

— Это про любовь?

— Да. Я долгие годы не могла понять, что означает “возлюби ближнего своего, как самого себя”. А ведь это не про эгоизм, а про то, что любить другого можно ровно настолько, насколько ты любишь и уважаешь самого себя, свое тело, свои интересы, насколько себе доверяешь.

Визит на Дон

— Какая цель вашего приезда на донскую землю?

— Вместе с проектом Общероссийского народного фронта “Регион Заботы” я приехала сюда уже второй раз – смотреть, как обстоят дела в паллиативной помощи и в психоневрологических интернатах. Первый раз была здесь в апреле 2019 года, с того момента многое изменилось.

Весь прошлый год мы с командой проекта ездили по стране, и, с целью выявить паллиативных пациентов, посещали в том числе психоневрологические интернаты. У меня была задача понять, в каких условиях люди уходят из жизни, если это не дом и не больница. Происходит это еще в учреждениях соцзащиты. Поэтому мы стали заходить в психоневрологические интернаты, в детские дома-интернаты. Результатом стал мой доклад о расчеловечивании в ПНИ на Совете по правам человека и, как следствие, новое направление работы проекта – реформирование системы психоневрологических интернатов.

— Вы помните свои впечатления от первого приезда?

— Помню даже свои эмоции – мы ехали из Таганрога в Неклиновский район, вокруг цвели подсолнухи, и я посреди дороги вышла из машины, чтобы руками потрогать всю эту красоту. А потом мы приехали в хоспис в слободу «Советку». Представляете, там оказалась такая же бабушка, как моя, которая даже представилась так же – не Мария, а Маруся.

Мои предки по линии мамы именно с Дона. Мама и бабушка жили на хуторе Лихой, а бабушкин родной дядя по маме – атаман Краснов. Так что я наполовину донская казачка. Вся эта атмосфера, как и говор, мне очень близки. Моя бабушка, как и все здесь, говорила «бурак», «синенькие», «корчик», а еще пела донские песни, которые я потом уже пела своим детям.

— А что вы скажете о самом хосписе в «Советке»?

— С точки зрения материальной, да – почти нищета, более, чем скромно. Но не ремонт и не пластиковые окна делают паллиативную помощь качественной. Ее делают такой руки любящих людей. На Дону очень “теплые” люди. В «Советке» — настоящий заботливый хоспис. Там не стыдно болеть, не страшно быть слабым и беспомощным.

— А какое у вас впечатление о таганрогском хосписе?

— Впечатление плохое. Руководство хосписа располагается в отдельных кабинетах, в то время как пациентов в палатах проживает в два раза больше, чем палата может вместить. При этом многие отремонтированные помещения просто простаивают. Между прочим, в ПНИ Таганрога, наоборот – директор сидит в небольшом кабинете, а лучшие помещения отданы пациентам. И в той же «Советке» технически хоспис почти не оборудован, в отличии от Таганрога, но в нем все нацелено на помощь людям, на заботу о них.

— А что изменилось сейчас, во второй ваш приезд?

— «Регион Заботы» стал значительно больше. Теперь проект защищает права уязвимых групп граждан, людей «вне общества», тех, о ком не хочется думать, с которыми не хочется себя ассоциировать. Это неизлечимо больные люди (и дети, и взрослые), люди с ментальными особенностями. Помимо паллиативной помощи, он теперь включает и помощь психоневрологическим интернатам, а также тяжело больным и умирающим людям в службе исполнения наказаний, в СИЗО.

— Какими качествами нужно обладать, чтобы работать в этой системе?

— У меня был такой случай: мы с коллегами впервые пришли в Центр паллиативной помощи в Москве, где мне позже суждено было стать директором. Там было ужасно. Люди не обезболены, не ухожены, привязаны к кроватям. Жуткий запах. Мои, как один, поставили свои сумки, вымыли руки, и, засучив рукава, занялись работой – начали поить и мыть пациентов, палаты, убирать прилегающую территорию. И я, глядя на них, поняла, что самое главное – это команда, люди. Моя мама (прим. – известный врач Вера Васильевна Миллионщикова) говорила: “Лучше нехватка рук, чем руки, за которые стыдно”. Нужно не бояться брать на эту работу не только медицинский персонал, а волонтеров, социальных работников. Нужно обладать трудолюбием, быть не брезгливым, а главное – уметь сочувствовать, деятельно сопереживать. Не охать, а закатывать рукава и помогать. К нам на работу приходят люди с такой светлой душой и рвением, что меняют все вокруг.

Беседовала Надежда Феденко
Фото Зураба Джавахадзе