Обитель таганрогских талантов и муз

120 лет назад, 22 июня 1898 года, Таганрогу, благодаря Чехову, посчастливилось обрести свой городской музей. Автору этих строк посчастливилось там провести своё детство.

Прекраснейший дворец Таганрога стал моим вторым домом; я ребёнком там рос в 70-е годы и в первой половине 80-х. Неудивительно: моя мама, Людмила Николаевна Прозоровская, была научным сотрудником советского отдела Таганрогского краеведческого музея. Считал и считаю: маме с работой повезло, как никому другому. Она отвечала за Таганрог современный. Собирала материалы о таганрогских заводах и фабриках, многие из которых были предприятиями всесоюзного значения – ведущими в СССР и, соответственно, на всей планете. Кроме того, она представляла современникам и увековечивала для истории славные имена выдающихся таганрожцев – учёных, педагогов, медиков, артистов, и в целом работников культуры и деятелей искусства, передовиков производства, изобретателей и рационализаторов, спортсменов, лучших руководителей…

Мама заметила, что в Таганроге концентрация талантов чрезвычайно высокая. Журналистом, пишущим об интересных людях, я стал именно под маминым влиянием.

«Солнечная» семья музейщиков

Маме повезло и с непосредственным руководителем. Начальником советского отдела был Александр Алексеевич Земляченко. Сансей – так его называли за глаза. Уже потом я узнал, что «Сэнсэй» в переводе с японского на русский – «мастер, учитель, наставник», дословно – «говорящее солнце». Александр Алексеевич Земляченко в музее именно таким и был. Участник Великой Отечественной войны, он отвечал за военный и довоенный периоды в истории города. Его любимым детищем был музейный зал Великой Отечественной войны, который положил начало создаваемому ныне музейному комплексу «Самбекские высоты». Александр Алексеевич был сильным руководителем: будучи и сам человеком творческим, он предоставлял маме свободу творчества, не контролировал её по мелочам. В результате они вдвоём – Земляченко и Прозоровская – вели весь Таганрог советского периода, причём на очень достойном уровне: собранные ими документальные и материальные свидетельства истории, написанные лекции и книги навсегда остались музейными обитателями вместе с авторами-собирателями. Я, мальчишка, к ветерану войны, офицеру в отставке, маминому начальнику Александру Алексеевичу относился с неизменным пиететом. И мне приятно, что мы с ним, по маминым наблюдениям, кое в чём оказались похожи: когда мы ели торты и пирожные, нос каждого из нас оказывался в креме.

Маме и всему музею повезло и с директором. Мне, ребёнку, было доподлинно известно: Лидия Афанасьевна Цымбал – человек терпеливый, добрый, мудрый и при этом очень простой. До того, как возглавить городской краеведческий музей, она создала музей Таганрогского металлургического завода. О себе самой Лидия Афанасьевна говорила, что она не столько краевед, сколько администратор. Вот Павел Петрович Филевский, Пётр Давыдович Карпун – это краеведы! Она надеялась, что настоящим краеведом станет и её родная дочь, Алла Цымбал, и эта надежда оправдалась.

Маме повезло и с коллегами. Их имена, фамилии врезались в память. Светлана Петровна Тартанова, заведующая фондами – второй человек в музее после директора: я знал от мамы, что вниманию посетителей представлена лишь малая часть музейных богатств, это лишь «вершина айсберга»; основная часть коллекции – в запасниках... Перед моими глазами остаются мамина подруга Лия Васильевна Писарева, Надежда Михайловна Князюк, Екатерина Петровна Кириченко, Нонна Александровна Дари, Маргарита Шумейко, Галина Крупницкая, Татьяна Дорошенко, Татьяна Игумнова, Татьяна Аносова, Ирина Ветиска, Марина Сильванюк…

У меня в школе были проблемы с английским. Раз в неделю я приходил к маме в музей, и Марина Сильванюк мне и моему английскому посвящала почти весь обеденный перерыв. Коллектив музея казался мне большой семьёй. Конечно, взаимоотношения в ней были не очень простыми. Так ведь эта семья проживала не в простом доме, а во дворце, а какой же дворец без дворцовых интриг? Но меня в этом дворце все любили, я это чувствовал.

Некоторые из этих людей уже оставили этот мир. Но даже те, кто перешёл в лучший мир, увековечили в музее имена не только многих земляков, но также и свои собственные.
Не знаю, как дети других музейщиков, а я на Новый Год бывал во всех Дворцах культуры Таганрога. Но лучший Новый Год всегда был в моём родном дворце – в музее. Сотрудницы музея все были красивы, каждая по-своему. Но первыми красавицами являлись Рита Шумейко и Валя Расич. Они-то и преображались на Новый Год, превращаясь в его главных участниц. Понятно, что Снегурочкой становилась лишь одна из них, Валя Расич, которая в свободное от Нового Года время работала кассиром, была своего рода лицом краеведческого музея: её первую среди сотрудниц музея видели посетители. А вот Рита Шумейко превращалась в лучшего в мире Деда Мороза – с наливными румяными щёчками, с чёрными чудо-бровями вразлёт. Что щёчки, что брови были своими, натуральными на 100 %.

Кот учёный

Я любил бывать на маминых экскурсиях по музею. Одинаковых экскурсий не было: подспорьем тому служили богатейшая история Таганрога и отражающая её разнообразная экспозиция.
Моими любимыми залами были два первых и самый последний.
Открывали экспозицию два зала природы. Полезные ископаемые рассказывали о том, какие флора и фауна в доисторические времена, ещё до появления на свет человека, были распространены на территории нынешних Приазовских степей. В диорамах можно было увидеть мамонтов, шерстистых носорогов, охотившихся на них огромных саблезубых тигров – животных, живших здесь в Ледниковый период.

Была и диорама с настоящим царством рыб, во главе с царственно величественным громадным осетром: она напоминала, что Азовское море в совсем недавнем прошлом было самым рыбным в мире. Во втором зале, по-над стенами, за стеклом, во всю высоту зала стояли-красовались чучела животных, обитающих ныне в Ростовской области. Это были, в основном, птицы. Во время экскурсий мама включала магнитофонную запись их пения; это была услада и для слуха, и для души. А ещё там был большущий пушистый желтоглазый камышовый кот. Недавно одноклассник поведал мне, как я ещё в начальных классах приводил его в музей, знакомил с этим котом и рассказывал, что это тот самый кот учёный, которого встречал здесь Пушкин, и теперь он мне помогает выполнять мои школьные домашние задания. Сам я ничего этого не помню, но прекрасная память одноклассника помогла теперь понять, благодаря кому и чему я поначалу был отличником.

Именно мамин зал завершал экспозицию. В отличие от всех предыдущих, напоминающих о прошлом, этот рассказывал о настоящем и будущем. С таким прошлым и настоящим и будущее прорисовывалось удивительное.

Но был у мамы ещё один зал. Расположенный не в анфиладах первого и второго этажей, а совсем отдельно от остальных, и даже ниже первого этажа. Это был самый большой зал всего музея. Зал дружбы народов. Мама мне рассказывала, что изначально этот зал был двусветный, высотой в два этажа, с окном во всю южную стену. Но потом, когда в этом здании создавали музей, зал по высоте поделили на два; нижний сделали тёмным, с искусственным освещением. Здесь, как в кино, стояли ряды кресел: там показывали фильмы и проводили мероприятия. А по периметру зала были установлены стенды, рассказывающие о международных связях Таганрога. Новогодние ёлки проходили именно здесь. А над этим залом, на втором этаже, размещался выставочный зал, в нем чаще всего проводились выставки различных видов декоративно-прикладного искусства.

Музы, Алфераки…

И в детстве, и потом бывал во многих музеях. Но мамин Таганрогский краеведческий музей, как никакой другой соответствовал первоначальному значению. Мусейонами назывались храмы девяти муз Древней Греции. Сёстры-музы были покровительницами различных искусств и наук, они обладали даром видеть прошлое и будущее. Клио, «дарующая славу» муза истории, записывала на пергамент все события, чтобы сохранить их в памяти потомков.

Древнегреческий историк Диодор сказал о ней так: «Величайшая из муз внушает любовь к минувшему». Другие музы вдохновляли поэтов, певцов, художников… Таганрогский краеведческий музей оказался связанным с Грецией ещё и другими нитями: он разместился в здании, построенном в XIX веке по заказу и за деньги богатого таганрогского грека Алфераки. Дворец Алфераки, украшенный ликами Медузы Горгоны, будто изначально возводился под будущий музей. Что примечательно, семья Алфераки проживала не в самом дворце, а в пристроенном к нему одноэтажном флигеле. Дворец Алфераки предназначался для торжественных приёмов, и для того, чтобы служить украшением города. В советские времена стал зелёным, но, как я знал от мамы, до революции он был окрашен в тёплые жёлтые тона, и образовывал своего рода архитектурный ансамбль с расположенным по соседству другим красивейшим зданием – клиникой Гордона.

Впрочем, поначалу Таганрогский городской музей был «кочевником». Отличает его и то, что он, разрастаясь, активно делится. В своё время от него отпочковался Таганрогский художественный музей, богатством своей коллекции превосходящий областные художественные музеи. Из городского музея вырос целый музей-заповедник: Таганрог превратился в город музеев. Так, наряду с целым рядом посвящённых Чехову музеев, у нас есть и единственный в России Музей градостроительства и быта.

Охота знаний. За людьми

Но музей – это не только собиратель и хранитель уникальной коллекции свидетельств истории, это не только учёный и артист. Музей – это ещё и учитель, который не ждёт, когда к нему придут ученики, но сам идёт к ним, несёт им просвещение.
С радостью бывал на маминых лекциях: то в каком-нибудь общежитии, то вообще под открытым небом. Помню, летним вечером, где-то в районе Богудонии, мама с папкой за столиком. Напротив – лавочки, почти пустые: сидит лишь несколько бабушек. И мама начинает рассказывать им про Петра, про полную драматизма историю города. И это у бабушек уже не просто времяпрепровождение, им очень интересно. Похоже, заряд напряжённого интереса чувствуют и люди вокруг – их тянет на лекцию, словно магнитом. И вот уже все лавочки заняты, вокруг стоящие люди. Они друг другу бережно передают фотографии из маминой чудо-папки. Лекция подходит к завершению. На маму сыплются вопросы. И мама на каждый из них отвечает. Чувствуется: люди, которые на эту лекцию идти и не думали, теперь не хотят расходиться.

Но гораздо чаще мамины лекции проходили на предприятиях. О некоторых из них мама мне рассказывала. Пришла, например, она на кондитерскую фабрику, которая тогда находилась в центре, по улице Ленина, рядом с кинотеатром «Смена». А там ей: мы, мол, вам прочитанную лекцию оформим, и это вот – вам: протягивают большой пакет с пастилой и зефиром в шоколаде; нигде и никогда я с тех пор не ел такой вкусной кондитерки. Но только вы, товарищ лектор, наш коллектив не отвлекайте: конец квартала, гоним план, сейчас нам не до лекций. Но лекция всё же проходит – к радости не только кондитеров, но и мамы: нести людям интересную информацию, делиться с ними знаниями о любимом городе – эта радость маме, в отличие от сладостей, никогда не приедается. А лекция, получается, напоминает ещё и о том, что даже в плановой экономике план всё-таки – не самое главное. А я у мамы невольно учился тому, что и деньги, и то, что за деньги можно купить, это тоже не самое главное.

Связная с Москвой и с москвичами

Мне не было ещё и десяти, когда мы с мамой и папой мои весенние школьные каникулы провели в Москве. Каждый день был настоящим чудом. Но особенно запомнился тот, когда мы поехали в Театр зверей – Музей театра Дуровых. Мы отстояли очередь. Но билетов нам не досталось. Тогда мама пошла на крайнюю меру – пошла к директору. В результате мы сидели на представлении в директорской красной ложе. Меня, наряду с восхищением, переполняла гордость: моя мама пользуется авторитетом не только в нашем Таганроге, но и в столице нашей Родины! А мама по почте активно общалась и с московскими музейщиками, и с представителями династии Дуровых: она собирала материалы для будущего таганрогского Дома-музея Анатолия Дурова. Правда, музей этот открыли уже без мамы: мы с ней к тому времени отсюда уехали по семейным обстоятельствам.

Мама вела переписку и ещё с одной москвичкой. С Фаиной Раневской. Фаина Георгиевна писала маме на наш домашний адрес. И я её письма с открытками видел раньше маминых коллег: разумеется, бесценную корреспонденцию мама сдавала в музейные фонды. А, будучи в Москве, отправиться к Раневской в гости у мамы не было и в мыслях…

Мир нашему Дворцу!

Из Таганрога мы уехали в первой половине 1980-х. В родной город из Донецка приехал снова в 2014-м, когда на Донбассе началась война. Пришёл в музей, а в этом дворце удача со мной неразлучна. В музее осталось лишь два хорошо знакомых мне человека. Но зато этими людьми оказались Галина Александровна Крупницкая, заведующая музеем, и Алла Августовна Цымбал, ведущий краевед. И снова я здесь, как дома. Причём Дворец преобразился, изменился к лучшему. Во внутреннее убранство вернулась лепка; наружные стены снова стали жёлто-бежевыми. Правда, маминого Зала дружбы народов не стало. Зато сам этот зал снова оказался двусветным, каким и был изначально; теперь здесь проходят концерты, и новогодние праздники тоже.

Исчезновению Зала дружбы народов огорчаться не стоит ещё и потому, что сам историко-краеведческий музей – это Дворец мира и дружбы всех времён, и людей, и народов, повстречавшихся здесь когда-то, и оставшихся вместе на все времена. Людмила Николаевна Прозоровская и Александр Алексеевич Земляченко, Лидия Афанасьевна Цымбал и Лия Васильевна Писарева, отец-основатель Таганрога и всей Российской империи Пётр Первый и ниспровергатель самодержавия, мятежный офицер императорского флота Пётр Петрович Шмидт, «спаситель Европы от революционной чумы» Александр Первый и революционер из Италии Джузеппе Гарибальди, Деникин и отец «Железного Феликса» Эдмунд-Руфин Иосифович Дзержинский, святой Павел Таганрогский и Антон Глушко, сарматы, скифы и половцы, оставившие после себя в степях Приазовья курганы, увенчанные каменными фигурами – стелами, или бабами; теперь эти бабы в музейном дворе. Эти люди в мир иной перешли в разное время. Но при этом они остались и здесь, в музее. Теснота и обиды им здесь неведомы. Они здесь обрели мир и согласие. Будем надеяться, и ТАМ – тоже.

Радуюсь, когда приезжие спрашивают у меня дорогу во Дворец Алфераки. Надеюсь, все таганрожцы сами её знают.
До 120 на этом свете желают жить людям. Для музея это только начало. Так что обитателей здесь и впредь с каждым годом будет становиться всё больше: не перевелись таланты в Таганроге, никогда не переведутся!

Владимир ПРОЗОРОВСКИЙ