Язык мой – враг мой?

Таганрожцы любят называть родной город культурной столицей Юга России. А гостей удивляет обилие мусора на таганрогских улицах. Откуда он, — известно: горожане сами кидают его себе под ноги. Может, в Год экологии этого мусора станет меньше? Между тем, гораздо страшнее мусор словесный. И это – беда не только Таганрога и России в целом. Глобальное распространение бранных слов принимает угрожающий характер. ЮНЕСКО даже провозгласила Всемирный день борьбы с ненормативной лексикой, который приходится на 3 февраля. Чем же так страшна брань, в частности, нецензурная? Вот что думают по этому поводу учёные.

Анатолий Непомнящий, кандидат технических наук, доктор педагогических наук, профессор, г. Таганрог:

Мат — это работа с энергиями через звук. Происхождение этих слов – древнетюркское. Это – боевые заклинания. В русском языке то, что означается этими словами, звучит совсем по-другому. Мужской орган – уд: это слово упоминается в православных молитвах. А мат стали внедрять, чтобы наш народ сам себя портил, снижал возможности своего развития.

У древних тюрков мат был оружием. У наших предков оружием служил Луч Света – Ура. Его и призывали наши предки, чтобы победить. А тюрки привлекали совсем другие силы; этими своими словами они вызывали более жесткую энергию разрушения и запускали ее в сражение. А когда забыли, зачем и как эти слова применяли, — они стали использоваться как элемент русского языка. Но мат изначально не был элементом русского языка! Нас в эту ложь заставляют поверить.

Люди, применяя мат, не знают, что это. Поэтому они эти разрушительные энергии возбуждают и направляют на самих же себя. Матерясь, человек наносит себе огромный вред: он подвержен всем ветрам. Окружающим тоже неприятно; но, если они относятся к этому беспристрастно, не возбуждают в ответ своих эмоций, — все зло достается тому, кто эти звуки произносит. Конечно, можно и нужно останавливать молодых людей, которые матерятся, разъяснять им то, что они делают, но – без гнева и раздражения.

До революции царская власть относилась к этому очень внимательно. На заводах за сквернословие были очень большие штрафы, даже увольняли с работы. А после революции мат стал внедряться. Новая волна пришла в перестройку, когда стали материться по телевидению. И сейчас насаждение мата продолжается: телевидение ведь не контролируется властями России, поскольку оно находится в частной собственности, и в основном — не российской. Когда политик с трибуны Государственной думы заявляет – пусть, мол, молодые курят, пьют и матерятся: так нам будет легче ими управлять, — то он знает, о чем говорит.

Мы еще в советские времена в нашем радиотехническом институте проводили исследования с помощью специальной аппаратуры, основанной на использовании метода газоразрядной визуализации: пальцы человека помещаются в поле тока высокой частоты при высоком напряжении. От коротких импульсов вокруг пальцев появляется излучение (ионизация газа); оно фотографируется, а потом обрабатывается компьютером. И что мы увидели? — У человека, произносящего нецензурное слово, в ауре появлялась своего рода черная дыра. Один раз произнёс – уже дырочка. И в эту дырочку может войти управляющее информационно-энергетическое воздействие. Люди, которые матерятся, очень легко поддаются внешнему управлению. И аура у них темнеет. Получается то, о чем в народе говорят «темный» человек.

Татьяна Миронова, доктор филологических наук, профессор, г. Москва:

Сквернословие — черное, грязное слово, еще недавно бывшее недопустимым в обществе, сегодня затопило страну. Матерная брань сейчас вроде бы уже никого не оскорбляет. И не только не коробит, а даже и не удивляет. Это — свидетельство опасных сдвигов в жизни народа. Давайте разберемся в истоках русской брани: почему светлый, чистый, совестливый народ наш погряз в словесном безобразии и ныне того даже не замечает?

Чем исконно являлась брань? Обороной, первым словесным предостережением тому, кто тебе угрожает. Сначала оборонялись словом, потом пускали в ход кулаки и оружие.

Наши русские по происхождению бранные слова, я не говорю сейчас о мате, который пришел на нашу землю извне, так вот, почти вся русская брань имеет значение «мертвый». Таков смысл, например, слова падло, то есть «падаль». Или стерва, опять же буквально «мертвечина». Отсюда — стервятник — питающийся падалью.

Значение «мертвого» и в слове зараза. Слово это восходит к глаголу «заразить», то есть убить. Так что ругательство зараза исконно обозначало убитого. Похожее значение имеет слово мразь, — погибший от холода. Сволочь — также обозначает покойника, видимо, самоубийцу. Все эти ругательства изначально являются предупреждением обидчику: вот что станется с тобой, если сунешься. Вслед за русской бранью могло следовать лишь истребление врага.

Согласитесь, с таким значением бранные слова естественно применять только к недругам. Совершенно неестественно, когда сволочью, то есть самоубийцей, или заразой, то есть убитым, или падлой, то есть мертвецом, называют друг друга пусть и поссорившиеся, но все же родные люди, вовсе не имеющие намерения убить друг друга. Но ведь слово само по себе имеет силу, энергию. И называть живого мертвым без последствий не получается. Так чего ж удивляться, что после таких слов наши дети, отцы, мужья, жены болеют, хиреют... Немудрено. Сами мы в семейной брани накликиваем на них беду, словом нарекаем их мертвыми.

Страшнее того для души матерная ругань — намеренное оскорбление человека клеветой. Это объявление в нецеломудрии не только его самого, но и его близких, родных.

На протяжении тысячелетий отношения в семье у славян и русских были основаны на строгой верности. Блуд являлся несмываемым позором для всего рода. И потому до сих пор сохранилось оскорбительное наименование ублюдок, то есть рожденный в блуде. Даже намек на блуд — оскорбление. А матерщина — это уже не намек, это обвинение, это бесчестие семье и роду оскорбляемого.

Разумеется, и сегодня мы с вами не позволим никому открыто назвать блудниками наших родителей. А вот матерную ругань, которая означает то же самое, только в наглой, вызывающей, грязной форме, мы почему-то переносим равнодушно. Утешаем себя тем, что сквернословцы ругаются по привычке, что они без мата не могут, просто не умеют разговаривать. Дескать, запретив мат, мы рискуем отучить людей говорить. Так пусть лучше вообще не разговаривают, чем ежечасно оскорбляют друг друга, поносят, клевещут, грязно ругаются над самым сокровенным и дорогим для каждого человека. Отстранение от матерной брани есть наша национальная самооборона, сохранение семьи, детей, близких в чистоте и целомудрии.

Есть еще одна категория скверных слов, которые принято называть жаргоном. На самом деле это — специальное наречие преступного мира, скрывающего за непонятными для непосвященных словами свои тайные, опасные для окружающих намерения и планы. Так, из блатного жаргона мы восприняли слово быдло, польское по происхождению, означает — скот, приуготовленный к убою.

Так что выбирайте, как говорить и что говорить. И думайте, прежде чем говорить. Ибо слово наше строит нашу судьбу, направляет к добру и ко злу, а отстранение от сквернословия, матерщины, жаргона — наша национальная самооборона.

(Из книги Татьяны Мироновой «Крест и меч»)

Итак, два профессора, не сговариваясь, привели нас к одному и тому же выводу. Бранные слова в нашей речи – отражение духовной брани. Либо мы в этой брани станем победителями, очистив нашу речь от скверны, либо просто нас не станет.

Антон СЛОВАКОВ