Цыганская кошка Мура

...Поздним летним вечером я возвращалась домой по улице Карантинной. Темнота в сочетании с летней жарой создавали впечатление нереальности момента. Тем резче и неожиданнее было сияние яркого света, залившего часть улицы, дорогу, лужайку перед трёхоконным домом. Свет сиял и внутри дома, который до сих пор являлся нежилым.

Перед домом расположилась живописная группа цыган в ярких нарядах. На лужайке лежал ковёр, на нём стоял кипящий самовар...

Цыганский табор?! Но сейчас вроде бы кочующих цыган нет.

А может, здесь готовится киносъёмка? Такой яркий свет дают только софиты...

Но где же режиссёр-постановщик?

Внутри трёхоконного дома под низко висящей большой стосвечёвой лампой восседал великан: смуглый мужчина со сверкающими чёрными глазами. На голове его был накручен оранжевый тюрбан. На левой руке сидела рыжая кошечка.

Вокруг мужчины суетились пожилые женщины, худощавые, невысокие, с длинными чёрными косами. Цыганки явно чувствовали себя полноправными обитателями этого жилья.

Кто эти цыгане? Как они попали сюда?

Эти вопросы в течение следующих дней волновали и всех жителей улицы Карантинной.

Волновало и поведение этих детей степи. Молодые девушки (в общем, и не такие уж молодые) очень уж развязны и скромностью не отличаются: умываются прямо на улице под водопроводной колонкой. К соседям пристают с грубыми шутками, вроде как с насмешками.

Так продолжалось несколько дней. Потом молодые члены семьи стали исчезать на весь день и возвращались только к ночи. Постепенно соседи привыкли к экзотической семье. Так продолжалось до октября, а потом грянула беда.

Вечером на лужайке перед домом на ковре и перине лежал огромный темнокожий глава семейства и тяжело дышал. Его рука дрожащими пальцами касалась маленькой рыжей кошечки, сидевшей рядом. Здесь же расположились старшие женщины, тихо разговаривали молодые. Печально было видеть поверженного болезнью титана.

Два-три дня глава семьи находился на улице, на прохладном воздухе. Затем вся семья уехала. Дом закрыли, дверь заколотили.

...В осенние вечера темнота наступает рано. Домой я возвращалась в сумерках.

В кустах тамариска на углу Карантинной что-то зашуршало... Выйдя на угол перекрёстка под фонарь, я увидела маленькую рыжую кошечку. Ту, которую глава цыганского рода всегда держал на руках.

— Ты осталась здесь? — спросила я.

Кошечка ответила приятной улыбкой (иначе нельзя определить выражение, появившееся на её мордочке). С тех пор любимица цыганского табора поселилась в моём доме, получив совсем не цыганское прозвище — Мура.

Наталья Михайлова